Увидел свет в довольно тяжелом месте. В бетонных стенах, узких и тухлых, и везде пахло метками и кошками. Нас было много, так много, а еды так мало... слишком... много. Шум, вонь, смешение всего. Боль, страх, злоба, драки... еда... единственное хорошее и самое ужасное... еда...
Лишние рты не нужны. Кто-то кричит от боли. Жри... Жри, если хочешь жить. Недавно мама окотилась, но братья и сестры, недавно рожденные, периодически исчезают в шуме и гаме. За всеми уследить невозможно.
Мама не могла приносить еду. С каждым днем все хуже. Другие в общине стали кружить вокруг нее. Волновались. Она не встала один раз. Не встала второй. На третий кто-то из толпы начал злиться. Больше не давали еды.
Только Больной заметил его... принес кусок. Мясо, такой большой кусман, без шерсти... пах так сладко, так знакомо...

- Жри. ЖРИ!

Было нужно... было вкусно... но запах стоявший в ноздрях... этот... запах...

Подавился, ком подкатил к горлу. Но есть хотелось очень сильно. Наверное, от долгого голода так. Ел куски раз, два... Стал сам выходить наружу. Часто ничего не находил. Как не пытался. Другие коты стали воспринимать как конкурента. На еду. Начались драки, в которых нельзя было проигрывать. Слышал в спину "червяк!". Перестал спать - спать больше было нельзя. Либо ты, либо тебя.

Не ждал от самого близкого. Ему пришлось. Ему нужно было победить. Нужно было бежать и как-то одному... что-то есть.  Добраться до города. Там нашлась еда, и какое-то время он был один. Было больно признаться себе, что даже один он был более сытый, чем там. Раны гнили.

Забрел к городским котам, они отвели к своему главному. Кот внушал устрашение и одновременно воодушевление. За ним хотелось идти. Он кормил, почти досыта. Получивший имя Червь, новичок сторонился всех, кроме того, в ком увидел величие. Он стал молчаливым исполнителем, и практически слился с остальными членами банды. Отличался только излишней молчаливостью, нелюдимым нравом, и жестокостью. Особенно в манере есть. Ест жадно, как.... зверь, как пес, как вечно голодный, хотя давно превратился из тощего в жилистого и крепкого, из мелочи - в большого. Никогда не ест больше своей порции, но свою рвет на куски, грызет кости, чавкая и хлюпая, глотая неизмельченные куски, словно еду в любой момент отберут. Вычищает все, даже часть костей, вылизывает, высасывает все соки, жадно, все внутренности, все. Собирает остатки с земли, заглатывая комки грязи, проедая под местом принятия пищи ямку, ест пока не останется голая, подрытая пустая земля.

Дерется хорошо, навыки в банде развивают. По мере вырастания быстро приобрел статус того, с кем в бою лучше не сталкиваться, такой легкий душок "местного сумашедшего". Страшила в нем не сила, хотя и ее было хоть отбавляй. Страшила жестокость, маниакальность в начатом деле. Непредсказуемость действий в бою. Дикая жажда жить и удержаться на плаву, в своем месте любой, даже самой страшной ценой.

Отношений не завел, от касаний шарахается до сих пор. Хотя, кого волнует.

Почему-то почти никогда не убирает когти... Спит беспокойно, ворочается, видя всегда примерно похожие сны. Чувствует себя почти всегда уставшим. Даже когда разрывает врага на куски, хотя после этого усталость сменяется на очень приятную. Что говорить, этот кот совсем не якшается "грязи". Но что страшно - он начинает наслаждаться ею...