— Но это же жук! — с непониманием воскликнула малышка, наблюдая за насекомым. — Просто жук, которого можно съесть. Он вкусный, я таких уже ела. Мне же нельзя еще выходить из лагеря, чтобы поохотиться на большую добычу. Но я могу! Никто от меня не уйдет!

Орешенка упрямо смотрела на кузена, который явно был не в настроении и она не понимала почему. Это ведь предел мечтаний любого котёнка - стать оруженосцем, способным выходить и видеть большой мир за пределами защитных стен. Склонив голову на бок, кареглазка припала грудкой к земле, заняв выжидательную позу, как будто она вот-вот и бросится на ничего не подозревающую добычу. Внезапный порыв ветра заставил кошечку потерять равновесие и она упала носом вперед, уткнувшись в землю. Второе падение за столь короткое время оказалось не столь мягким и теперь на носу красовалась сочащаяся жизненно важной жидкостью царапина, которая нещадно болела, но засевший в носовых пазухах песок не давал сосредоточиться на боли.

— Пчхи! Пячхи! А-а-пчхи! — громогласно расчихалась мелкая, не догадываясь, что Солнышку сейчас любой звук приносил неприятные ощущения. Утирая нос лапой, по которой протянулся красный след, Орешенка со слезами на глазах пробормотала: — Плохой ветер. Холодно. Почему нельзя, чтобы снова было тепло?! У меня теперь нос болит! ПЧХИ!

Орешенка легла на землю, обняв нос двумя лапами. Посмотрев на Солнышко, малышка лишь грустно хлюпнула носом, смаргивая одинокие слезинки. Мало того что кузен почти ничего не рассказал о бытности оруженосцем, так еще и она прокопала носом лишнюю яму.

— Ну и ладно.

----------Начало игры
Аспид с утра чувствовал тревожное напряжение, которое витало в воздухе лагеря, заставляя его то и дело оглядываться, проверяя, всё ли на своих местах. Обычно Клан Теней жил размеренной жизнью, но сегодня что-то было не так. Он не мог назвать это страхом — скорее, предчувствие, раздражающая неопределенность, которая мешала ему расслабиться.
   Всё началось с появления одиночки. Аспид не слишком вникал в происходящее, не подходил ближе и не вмешивался, но зорко следил за ситуацией. Одиночки редко приносили что-то хорошее. А если ещё и предводитель, глашатай и лекарь покидают лагерь, оставляя его без руководства — это уже повод насторожиться. Конечно, Клан Теней не был тем местом, где начиналась паника от отсутствия лидеров, но пустота, которую они оставили, ощущалась слишком явственно.
   Поэтому он ходил по лагерю. Не просто для того, чтобы занять себя, а чтобы убедиться — всё остаётся в порядке. Делал круг за кругом, наблюдая за воителями, оценивая их настроение. Пока всё было тихо, но Аспид не был из тех, кто полагается на тишину. Он видел в ней возможность — либо для удара, либо для неожиданного переворота.
   Спустя время, наконец-то предводитель вернулся. Уверенный шаг, спокойный взгляд — всё было в порядке. Аспид выдохнул, почти незаметно для себя, и наконец позволил мыслям сменить направление. Теперь, когда тревога отступила, можно было заняться чем-то своим.
   Он снова двинулся по лагерю, но уже с другой целью. Его жёлто-зеленые глаза выискивали единственное, что имело для него значение в этот момент. Он прошёл мимо королев, коротко скользнул взглядом по детской, перешагнул через чихающего котёнка и сделал ещё один круг. Теперь его походка была более расслабленной, движение хвоста — ленивым.
   Овечки нигде не было. Аспид остановился, помедлил, затем сел, слегка вскинув голову. Он не собирался её искать. Это было не его дело. Это было её дело — услышать его и подойти.
— Овечка! — громко и уверенно окликнул он, не оставляя ей другого выбора.
И теперь оставалось просто ждать. Она подбежит. Она всегда подбегает.

Отредактировано Аспид (2025-02-14 14:29:28)

Овечка, конечно же, появилась сразу же, стоило ему позвать. Он даже не сомневался в этом. Она мчалась к нему, мягкая, лёгкая, струящаяся, точно солнечный луч по траве, и Аспид не мог скрыть удовлетворённой улыбки. Как же он любил этот момент — видеть, как она торопится к нему, спешит, точно к центру своей вселенной.
   Он хитро прищурился, наблюдая, как она кружится вокруг него, её мягкая шерсть щекочет его бок, а запах — этот сладкий, нежный аромат, который он знал лучше любого другого, — заполняет его разум. Её горячее тело скользило рядом, она чуть ли не прильнула к нему всем своим существом, и он почти заурчал от удовольствия.
— Что это за красавица такая цветёт и пахнет, — прорычал он, сжимая её лапой и рывком прижимая к себе.
   Ему было мало просто её близости. Аспид зарывался носом в её шею, вдыхая родной запах, мягко рыкнул, чувствуя под зубами её шерсть, и легонько прикусил за шею. Он обожал ее, он мог бы вот так сидеть, наслаждаясь её теплом, её покорностью, её восхищением. Но лагерь — не место для этого. Ему не нравились посторонние взгляды, не нравилось осознание, что кто-то может наблюдать за ним, видеть его таким — мягким, преданным своей спутнице, нежным. И больше всего ему хотелось увести ее от чужих взглядов, эту прекрасную кошку.
   Поэтому он сделал то, что делал всегда. Мягким движением, словно скользящая тень, он сплёлся с ней боками, а затем выскользнул из этого касания, плавно двигаясь в сторону выхода. Хвост прошёлся по её груди, затем вдоль лап, точно лёгкое прикосновение змеи, и последним движением подался вперёд, будто маня за собой. Он не оглянулся, зная, что она последует за ним. Она всегда следовала.
— Пойдем, звезда моя. Поохотишься для меня? — его голос прозвучал лениво, но с тем особым оттенком, в котором таился властный приказ, замаскированный под просьбу.
   Он подмигнул ей, вновь игривым лёгким движением хвоста задел её, а затем чуть прикусил воздух, заигрывая, как если бы это была её щёчка.
   Аспид обожал её. Каждую мягкую линию её тела, каждый взгляд, каждую частичку её преданности. Её любовь тешила его гордость, её послушание делало его мир упорядоченным. Она была его. Всегда.

— Ну нет! Какая я великая охотница, если из-за царапины буду просить лечения! — махнула лапкой Орешенка, недовольно хмурясь. Изо всех сил она пыталась не показывать как ей было больно и неприятно и глаза были полны невыплаканных слез. — И вообще, я хотела тебя попросить научить чему-нибудь, но ты сегодня какой-то бука. Но я тебе все равно хочу кое-что показать.

На последней фразе ее голос опустился до шёпота, в котором вновь зазвенели озорные нотки. Проведя вновь лапой по носу, малышка утерла продолжающую саднить и кровоточить царапину и развернулась к Солнышко спиной. Она медленно начала подкрадываться к ближайшей коряге, стараясь держать в уме все.

Как на яву в голове раздался наставляющий голос: — Держись ближе к земле, но не касайся ее ни животом, ни хвостом. Да не поднимай его так высоко! Любой воробей догадается что в траве кто-то есть, если из нее хвост торчит! Держи его вровень с телом. Мягко ступай. Мягко! Тебя за версту слышно.

Кошечка изо всех сил старалась помнить все, но постоянно что-то упускала из-под контроля. Вот, хвост черканул по земле. Или вот под лапой стукнул камень. Невезуха! В следующее мгновение Орешенка одним прыжком преодолела расстояние до коряги и выпустив когти быстро взобралась на самый верх, где ликующе чихнула.

— Смотри как я могу! Ты отсюда опять маленький как котёнок! Как классно, что отсюда так много видно!